Современное и традиционное искусство могут быть в противоречии или дополнять друг друга. Евгений Рухин. Без названия. 1975 год. Эстимейт 30–50 тысяч фунтов.Фото из каталога Sotheby’s
Современное и традиционное искусство могут быть в противоречии или дополнять друг друга.
Аукционный дом Sotheby’s в течение нескольких дней показывает в залах Московского центра искусств на Неглинной топ-лоты торгов современного искусства, которые состоятся 12 марта в Лондоне. Это уже вторые специализированные торги русским искусством второй половины XX века, которые проводит аукционный дом. Первые состоялись год назад в качестве эксперимента, своеобразного тестирования потребительского спроса на русское современное искусство. Тогда торги вполне удались. Новый аукцион как нельзя лучше свидетельствует, что на рынке русского искусства формируется новая сфера аукционной деятельности.
Исторически сложилось так, что старого русского искусства в целом было сравнительно немного. При этом спрос на него сейчас огромен, что и вызывает стремительный рост цен, часто не соответствующий уровню выставляемых работ. Так, по подсчетам экспертов, рост на рынке традиционного русского искусства с 2005 по 2007 год составил 75%, а с 2000-го по настоящее время – вообще удивительную цифру 2900%. Собрать хорошую коллекцию русского авангарда или классического искусства сейчас очень трудно, не только (и не столько) из-за завышенных цен, сколько из-за отсутствия самого искусства на рынке.
Неудивительно, что российские галереи и европейские аукционные дома стараются найти альтернативу собирательству классического русского искусства, переключить поток потребительского интереса к другим разделам старого искусства – например, к импрессионистам или старым мастерам. Отчасти это удается: к примеру, на последнем аукционе импрессионистов Sotheby’s в Лондоне, прошедшем в январе 2008 года, количество русских покупателей составило уже 15%.
Еще одной альтернативой в последние несколько лет становится современное русское искусство (периода второй половины XX века по настоящее время). Здесь, с одной стороны, ключевым понятием остается слово «русское»: российские покупатели по-прежнему склонны к выбору национального искусства. С другой – творения наших современников активно пытаются включить в общемировое художественное пространство. С этой целью их нередко демонстрируют наряду с мировыми звездами вроде Энди Уорхола или Дэмиена Херста, как сделал, например, аукционный дом Phillips de Pury на последнем аукционе в октябре 2007 года.
Рынок современного искусства по-настоящему глобален. По словам главы Европейского отделения Christie’s Йохана Пулкканена, «современное искусство стало международным языком общения», разговаривать на котором можно практически на всех континентах и выучить который не так уж сложно. Современное искусство более доступно не только по когнитивной, но и по финансовой составляющей, несмотря на то что некоторые вещи стоят миллионы, а раздел современного искусства стал самым главным по обороту крупнейших мировых аукционных домов Sotheby’s и Christie’s в 2007 году.
Рынок русского современного искусства сейчас только зарождается. До последнего времени ценовую политику на нем определяли российские галереи, сознательно продвигавшие на рынок определенных художников. После того как два года назад Sotheby’s впервые включил в традиционные русские торги отдельный стринг современного искусства, а в феврале 2007 года провел специализированные торги, стало понятно, что постепенно ценоформирующая политика так же, как и в области традиционного искусства, переходит к аукционным домам. Они, в свою очередь, предлагают вполне материальное – денежное – мерило художественной ценности того или иного персонажа истории искусства.
Безусловный плюс этого рынка – сочетание большого количества произведений и сравнительно невысокие цены (даже непривычно видеть в дорогом глянцевом каталоге Sotheby’s с надписью «русские торги» цены, максимум которых составляет всего 200 тыс. фунтов). А неожиданные рекорды выглядят скорее аномалиями, как, например, 1 млн. долл. за работу Дмитрия Краснопевцева, проданную на торгах Sotheby’s в 2006 году.
Впрочем, что касается цен и предложения, то современное искусство стоит разделять на два периода – творчество художников-нонконформистов и произведение актуальных художников 1990–2000-х. Первые – это уже живая классика. Даже те, кто продолжает работать и сегодня, волей-неволей черпают вдохновение из того шестидесятнического подпольно-квартирного искусства. Их творчество овеяно легендами, сдобрено советской исторической памятью. И этой историей они, как правило, и ценны для покупателя. Через десяток лет эти художники просто перекочуют в разряд антикварных.
Работы нонконформистов долгое время покупали в основном западные коллекционеры, которых привлекала своеобразная экзотика антисоветского подполья и до смешного низкие цены (по сравнению с американским и европейским искусством). Легендарный аукцион 1988 года, который провел в Москве Sotheby’s, был рассчитан на зарубежных покупателей, хотя и для русских он открыл много новых имен (по подсчетам, выставку посетили 10 тыс. человек). Работы русских художников покупали и вывозили дипломаты и журналисты, потом выехали собранные в России коллекции (например, Георгия Костаки или Александра Глейзера), затем и сами художники, которые начали выставлять на Западе, стали узнаваемыми, но все же получили именно музейное признание, а не рыночное. Так что теперь их удачные продажи на аукционах нередко сопровождаются характеристикой «заслуженно».
Теперь, когда и российский покупатель не только стал финансово стабилен, но и стремится соответствовать моде, ему предлагают не только современную классику, но и поиски актуальных концептуалистов. Риск инвестиций здесь намного выше, нередко покупку современного искусства сравнивают с венчурными проектами. Старое искусство проверено годами, его настоящая цена выявляется лишь со временем. Редко кто из старых художников был знаменит и признан при жизни, редко кто умудрялся не то что выгодно, а вообще продавать свои полотна. Современных же художников делают галеристы и кураторы, а аукционные продажи фактически формируют историю искусства XXI века. Ценность таких творений (причем как искусствоведческая, так и экономическая) рискует со временем значительно упасть. Так что галеристы нередко советуют собирать современное искусство не для инвестиций, а для удовольствия, которое и должно служить процентом от вложений. Впрочем, удовольствие это тоже не для всех – концептуальное искусство понятно не многим, часто покупатели выбирают скорее декоративные, красивые, хорошо вписывающиеся в интерьер вещи, не отягощенные мудреным подтекстом. А по чисто художественным, живописным качествам они ни в какое сравнение не идут с классическим искусством с его рукотворностью и многодельностью. Классическое искусство обладает важнейшей характеристикой – эстетической универсальностью, а это значит, что оно с временным балансированием будет востребовано всегда.
К коллекционированию современного русского искусства может подтолкнуть кризис экспертизы на российском рынке традиционного искусства, о котором сейчас так много говорят. Между тем отсутствие подделок на рынке искусства второй половины XX века – это миф: шестидесятников начали подделывать, как только к ним появился интерес. Чем больше будут расти цены на произведения современных авторов, тем больше будет появляться неправильных работ, как их называют галеристы. От ошибок покупатель не застрахован и на этом рынке.
Впрочем, старое и современное искусство далеко не всегда должно вступать в противоречия. Так пару лет назад среди европейских коллекционеров возникла тенденция добавлять современные вещи к уже сложившимся собраниям старого искусства. Яркий пример этому – знаменитая антикварная ярмарка в голландском Маастрихте, которая первоначально не допускала в ряды своих экспонентов галереи, даже отчасти занимающиеся актуальным искусством. А сейчас там можно встретить работы, созданные буквально в последние несколько лет. Коллекционеры начинают видеть особую эстетику в столкновении различных эпох, созвучных или диаметрально противоположных. А старое искусство, оттененное современными творениями, открывает перед зрителем новые эстетические грани и смыслы.
