Вот уж кому не везет в последние два года, так это английской королеве. Предприниматели из страны, которую еще ее знакомая, Маргарет Тэтчер, называла «Верхней Вольтой с ракетами», с завидным постоянством бросают экономический вызов Короне.
Сначала купили любимый футбольный клуб «Челси», теперь коллекцию с девятью драгоценными пасхальными яйцами «Фаберже» (у королевы их только три)… Пойдет так дальше — того и гляди, скоро арендуют под офисы этаж Букингемского Дворца.
«Sotheby’s объявляет о приватной продаже коллекции работ “Фаберже”, принадлежавшей Форбсам, российскому промышленнику. Мистер Виктор Вексельберг собирается вернуть яйца в Россию». Под этим заголовком вышел пресс-релиз аукционного дома Sotheby’s, опубликованный в феврале 2004 года. Казалось бы, продали и продали. Чего шуметь-то? Но шум был поднят. Причем преимущественно в России, где в подобных приобретениях общественность видит нечто гораздо большее, нежели удачную инвестицию отдельно взятого миллиардера.
Официальная версия продажи ювелирной коллекции «Фаберже» звучит неинтересно. Коллекция из 200 предметов мастерской «Фаберже», включающая 9 императорских пасхальных яиц, принадлежала семье Форбсов (ее начал собирать основатель семейной империи Малькольм Форбс и продолжил его сын Кристофер). Семья Форбсов владеет одноименным холдингом и издательским домом, специализирующимся на составлении рейтингов миллиардеров.
Торги, на которых планировалась продажа, должны были состояться 20–21 апреля 2004 года в Нью-Йорке. Напечатали каталоги, подготовили предаукционную выставку. Но неожиданно «известный российский промышленник мистер Виктор Вексельберг» (цитата пресс-релиза) сделал предложение, от которого нельзя было отказаться даже Форбсам. В результате коллекция целиком была продана фонду «Связь времен», созданному Вексельбергом специально под подобную инвестиционно-коллекционную сделку. По словам нового владельца, коллекция из 9 императорских пасхальных яиц представляет собой «едва ли не самый важный пример культурного наследия России, находившегося за рубежом». Искусствоведы могут с этим поспорить, как, впрочем, и с тем, что «религиозное, духовное и эмоциональное содержание, которым наполнены яйца Фаберже, трогают душу русских людей». Но вот с тем, что «новая эра в России сделала возможным возвращение этих выдающихся предметов» (комментарий Форбсов), поспорить трудно.
Досрочная покупка лота (суть срыв конкурсных торгов) — беспрецедентный случай для авторитетного дома Sotheby’s. Для этого обычно требуется стечение целого ряда обстоятельств: ценовое предложение, существенно превышающее верхний эстимейт (предаукционную оценку), репутация покупателя и другие неценовые факторы (прозрачность дальнейшей судьбы коллекции и, к примеру, ее сохранение). В случае с коллекцией Форбсов все сошлось на редкость удачно для прежних владельцев. Цена продажи коллекции (чуть меньше 130 млн долл., по слухам уровня educated guess) существенно превысила верхний эстимейт (70–120 млн долл.). Фамилия покупателя входит в рейтинг, составляемый журналом Forbes. Коллекция не будет распродана по частям, да еще и вернется на свою историческую родину — в Россию. Кроме того, покупатель дал согласие на проведение прощальной выставки коллекции в Нью-Йорке до ее возвращения на родину.
Все это сместило акценты с корыстной стороны сделки почти на этическую. В результате случай был признан уникальным, а Форбсам и Sotheby’s вполне удалось сохранить лицо.
Достоверно известно о существовании 50 яиц императорского класса, изготовленных в мастерской Карла Фаберже. Судьба 8 произведений неизвестна — скорее всего, в послереволюционной неразберихе они пополнили закрытые частные коллекции. Самая большая — коллекция Музеев Московского Кремля (Оружейная палата): в ней насчитывается 10 экспонатов (раньше было 24). Новая коллекция Виктора Вексельберга — вторая по величине (9 яиц). Остальные стали достоянием музеев и частных коллекций разных стран мира (преимущественно в США и Швейцарии). В частности, считается, что четвертой по величине коллекцией (3 яйца) обладает Ее Величество Королева Елизавета II. Одно яйцо находится в коллекции другой королевской особы — принца Монако Ренье III.
Что же представляет собой коллекция Форбсов, наделавшая столько шума? Успеху мастера с не очень русским именем Карл Фаберже в значительной степени способствовала ассоциация с не очень русским царским вкусом. Начало традиции преподнесения драгоценных пасхальных яиц положил император Александр III, который сделал такой подарок своей супруге в 1885 году. Семейную традицию продолжил его сын, Николай II (он дарил по два пасхальных яйца в год — жене и матери, вдовствующей императрице Марии Федоровне).
Самое представительное яйцо в коллекции — «Коронационное», высотой чуть меньше 13 см. То самое, украшенное двуглавыми орлами, с миниатюрной каретой внутри (копия той, что везла будущую императрицу Александру Федоровну на коронацию). Яйцо выполнено из золота, платины, бриллиантов, рубинов, горного хрусталя и других драгоценных субстанций, которые язык не поворачивается назвать «материалами». Это самый дорогой экспонат коллекции. Предаукционная оценка составляла 18–24 млн долл.
Второе по стоимости яйцо коллекции — «Ландыши» работы мастера Михаила Перчина, датированное 1898 годом. Его эстимейт составлял 12–18 млн долл. Яйцо высотой 20 см венчает композиция из трех миниатюр — портретов Николая II и двух его старших дочерей, Ольги и Татьяны. Предмет украшен бутонами ландышей, любимых цветов царицы.
Третье место по оценочной стоимости делят сразу два предмета — яйца «Апельсиновое дерево» и «Пятнадцатой годовщины». Оба имели одинаковый эстимейт — 10–15 млн долл. Оба были подарены Николаем II на Пасху 1911 года. Первое — матери, Марии Федоровне, а второе — супруге, Александре Федоровне. «Апельсиновое дерево» — довольно необычное яйцо, словно скрытое в зеленой кроне цитрусового растения, к тому же музыкальное. Пасхальное яйцо «Пятнадцатой годовщины» отмечало наступивший год правления Николая II. На миниатюрах, украшающих драгоценную скорлупу, были изображены наиболее знаменательные моменты правления государя.
Яйцо «Кукушка» (по другим данным, «Петушок») подарено Николаем II матери в 1900 году. Яйцо с сияющим циферблатом и поющей птицей «на макушке» выполнено в стиле барокко. Предаукционная оценка этого предмета составила 5–7 млн долл.
На Пасху 1895 года императрица Александра Федоровна получила в подарок от Николая II яйцо «Бутон розы» с высотой скорлупы 6,7 см. Это первое пасхальное яйцо, преподнесенное Николаем II своей жене Александре. Внутри букета была корона, украшенная бриллиантами, но сегодня местонахождение этого «сюрприза» неизвестно. Мастер Михаил Перчин готовил этот королевский подарок в кратчайшие сроки, заказ царя был неожиданностью. Обычно на изготовление каждого из императорских пасхальных яиц уходил год работы. Эстимейт «Бутона розы» составлял 3–4 млн долл.
Яйцо «Ренессанс» («Возрождение») — последний пасхальный подарок, который успел преподнести своей супруге Марии Федоровне император Александр III в 1894 году. До его смерти оставалось менее года. Часть скорлупы выполнена из полупрозрачного агата, а сюрприз, хранившийся внутри, охраняла пара золотых львов. Со своей задачей «стражи» справились неважно. Сюрприз внутри скорлупы не сохранился.
Предаукционная оценка «Ренессанса» составила 5–7 млн долл.
Яйцо «Орден Святого Георгия», подаренное Николаем II своей матери в 1916 году, — одно из последних пасхальных яиц императорской серии. Вдовствующая императрица Мария Федоровна забрала подарок сына с собой, когда покидала Россию. Так что этот экземпляр — едва ли не единственный, вывезенный его истинным владельцем по собственной воле. Яйцо высотой 8,4 см оформлено в честь присвоения Николаю II ордена Святого Георгия за заслуги в Первой мировой войне. Двенадцатилетнему царевичу Алексею, сопровождавшему отца в поездках на фронт, также был вручен орден, но более низкой степени. Ориентировочная стоимость этого пасхального яйца составляла 4–6 млн долл.
И наконец, последнее в коллекции, самое простое, но, возможно, самое стильное пасхальное яйцо — это «Первое императорское яйцо», подаренное Александром III своей жене на Пасху в 1885 году. Это первое пасхальное императорское яйцо, изготовленное в мастерской Фаберже. Оно, как и другие, растеряло часть оригинальной комплектации (не сохранилась подставка в виде золотой короны). Но без нее предмет выглядит ненамного хуже. Вкусы императоры еще не были известны, да и мастера Фаберже еще не успели войти в «вычурный» раж, поэтому первый «киндер-сюрприз» больше всего сохранил естественность. Внутри скрывается изящная золотая курочка. (В целом композиция дает ответ на вопрос о том, что появилось раньше, курица или яйцо. Конечно, яйцо.) Ориентировочная стоимость данного предмета составляла 4–6 млн долл.
Вполне понятно, что покупка подобного класса породила много рассуждений о новых правилах взаимоотношений бизнеса и власти. Большинство увидело за этим поступком желание демонстративно заявить о социальной ответственности, причем явно не в ущерб себе. Коллекция ведь не передана безвозмездно государству, она находится в частном владении. Просто экспонироваться будет в России. Другие посчитали, что «русский промышленник» изящно приобрел ответ на вопрос «Кто такой Виктор Вексельберг?». Если раньше эту фамилию слышали автомобилисты, читающие газеты, а также менеджеры, занятые в нефтяном бизнесе и работающие на рынке цветных металлов, то теперь Вексельберг — это тот самый, который купил коллекцию Фаберже. Просто, понятно — и на весь мир. Так же, как Абрамович — это тот, кто купил «Челси».
Выбор объекта инвестирования для получения мгновенной мировой известности также не случаен. Работы мастерской «Фаберже», в отличие от других российских предметов искусства, хорошо известны на Западе. Их любят, потому что они просты для понимания и вполне вписываются в западное мировоззрение как драгоценная забава русских царей. В самой же России встречается и более сдержанное отношение к работам мастерской Фаберже. То есть именно как к уникальным дизайнерским ювелирным изделиям, выполненным по заказу членов императорской семьи, и не более того. Связать единой ассоциацией пасхальные яйца, забаву царей, с символом государственности можно только в самых смелых предположениях. А разница между дизайнерской «ювелиркой» и произведением искусства все-таки есть. Чтобы понять такое отношение, достаточно перенести ситуацию в настоящее время. Предположим, в наши дни по заказу главы государства появилась бы традиция дарить на день Конституции томик текста основного закона в платиновом окладе с золотыми буквами. Причем дизайн обложки и формат издания каждый год делается разный (в лучшем случае текст сохраняется). Станут ли эти дизайнерские экземпляры через сотню лет произведением искусства — вопрос.
Впрочем, общественную реакцию на продажу коллекции «Фаберже» можно было предугадать. Если бы не купили — все бы дружно критиковали бизнес и власть за то, что не спасли национальное достояние для России.
В прессе долго бы муссировалось, сколь ценное «достояние республики» надолго потеряно для страны. Причем и власти, и бизнесу досталось бы одинаково (мол, на Брюллова деньги нашлись, а на Фаберже — нет). Но случилось иначе, теперь высказываются мнения, что «Фаберже» имеет сомнительное отношение к искусству, да еще и национальному — просто высококлассная антикварная «ювелирка», а такими деньгами лучше было бы распорядиться по-другому. Варианты: спонсировать объекты социальной инфраструктуры (больницы, детские дома и пр.), закупить медикаменты и оборудование, да мало ли хороших дел требует финансирования? И в том, и в том есть логика. Нет только понимания одной несоциалистической идеи: в современном либеральном обществе люди вправе сами решать, каким способом и на какие цели тратить свои деньги. И если выбор цели хоть в какой-то части совпадает с национальными интересами (такое бывает довольно редко), то это уже хорошо.
