Мейсен является первым и самым известным в Европе центром по производству твердого фарфора. Именно в нем в 1707 году аптекарем и алхимиком Беттгером был раскрыт секрет фарфоровой массы, а также разработан процесс обжига глазури и керамики. Через три года по указу короля основали Мейсенскую мануфактуру...
Работа мануфактуры делится как бы на три этапа — ее становление, и периоды «живописный» и «скульптурный», каждый из них связан с творчеством известного мастера (Херольд, Беттгер, Кендлер). Традиционно, в Европе фарфор воспринимался как дорогой восточный товар с соответствующими формами и украшениями из диковинных узоров. С подобными правилами были согласны и мейсенские художники, поэтому свои усилия они направляли на усовершенствование красок и разработку необычных узоров. Не очень интенсивно работая над созданием новых форм, мастера изготовляли чашки, чайники, чайницы и сахарницы, «под Китай». Вплоть до 1724 года на мейсенские вещи даже ставили китайские клейма.
При мастере Херольде заметно обогатилась палитра: художниками стали использоваться огненно-красный, изумрудный и фиолетовый цвета. Любимая тема росписи того времени — цветы, сцены из китайской жизни, экзотические птицы, драконы и львы.
В «скульптурный» период с1735 до 1760 г. мотивы Востока были отодвинуты на второй план, а позже вовсе исчезли. Фарфор перестал использоваться саксонцами для изготовления экзотических поделок. Этот материал стал понятным и родным, заняв свое место рядом с бронзой, мрамором и деревом.
Все больше внимания мастеров стало уделяться изготовление скульптуры. В 1720-х –1730-х годах Кирхнером и Кендлером была создана целая серия фигур большого размера, изображающих святых и животных. Однако возникли технические проблемы (при обжиге большой фарфоровой массы материал деформировался, оседал и трескался), и этот проект пришлось закрыть. Вместо белых глазурованных «колоссов» начали изготавливать целые серии небольших раскрашенных фигурок. Именно эти модели принесли Мейсенскому фарфору европейскую славу и составили значительную часть продукции, изготавливаемой на мануфактуре.
Кендлером была разработана отделка тарелок плетенкой, художником Кречмаром была освоена техника создания подглазурного рисунка. В отличие от надглазурного, этот рисунок становился единым целым с фарфоровой массой. Вскоре на мануфактуре были созданы подглазурные рисунки «сухоцвет» и «луковичный», без изменений дошедшие до нашего времени.
Мейсенскими скульпторами и художниками активно использовались в работе гравюры, в результате чего мейсенские изделия изображали сцены из живописи Ватто, Буше и Теннирса, морские пейзажи, охотничьи и батальные сцены. Однако образцы каждый раз перерабатывались соответственно требованиям материала, и видоизменялись так, что возникало абсолютно новое художественное произведение.
В 1756 году началась Семилетняя война. Саксония была оккупирована прусскими войсками, что тяжело отразилось на работе мануфактуры. По окончании войны предприятие хоть и стало выходить из кризиса, но наметились новые проблемы. Европа утвердила неоклассицизм, а мейсеновский ведущий мастер Кендлер упорно сохранял верность рококо и барокко, не проявляя достаточной гибкости и не приспосабливаясь к новым требованиям. Перестроиться на мануфактуре решили только тогда, когда стало ясно, что в производстве фарфора лидерство уже перехватила Франция.
В зрелый период Мейсенской мануфактуры у ее вещей пропал аристократический лоск, зато появилась бюргерская добротность. Ее хорошо заметно в фигурках детишек, ставших самыми популярными персонажами конца XVIII века.
Законодателем мод мануфактура Мейсена уже больше не была. Однако она сохранила свой авторитет благодаря качеству фарфора и хорошему уровню живописи. Консервативные традиции Мейсена сыграли и хорошую службу: когда стремясь к увеличению прибыли ряд заводов Европы перешел на деколь и печать, на мануфактуре продолжали расписывать вручную. Эта традиция сохранилась до нашего времени.
Сегодня старинный саксонский фарфор ценят очень высоко. Он стоит в музеях декоративно-прикладного искусства всего мира, является предметом увлечения частных коллекционеров.
Россия не является исключением. У нас и сегодня есть серьезные «фарфоровые» коллекционеры. Однако они не формируют рынок антикварного саксонского фарфора. В основном, торгуют изделиями конца XVIII – начала XX века. На особом месте стоит фарфор времен правления Марколини. Изделия этого периода пусть и уступают более ранним по оригинальности, зато по качеству исполнения стоят очень близко к фарфору «золотого века».
Предметы более позднего времени даже не принято различать по времени. Для антиквара нет разницы, изготовлена ли фигурка или тарелка в начале XX , или в середине XIX века. В обоих случаях это будет повторением попугая или «луковичного» узора по моделям Кендлера. Цена таких изделий зависит от общего количества этих вещей на рынке, от их состояния, украшения и размера. Музейным коллекциям и искушенным коллекционерам подобные предметы неинтересны, но именно это и есть антиквариат, составляющий основную массу наполняющих магазины вещей.
Интересно то, что именно такой Мейсен в России нравится. Многие любители изящных искусств считают эту керамику одной из лучших и ставят в ряд с мебелью от Гамбса, ювелирными украшениями Фаберже, богемским стеклом.
Такая уж специфика нашего рынка: мало людей, серьезно разбирающихся в хороших вещах. Антикварными магазинами на саксонский фарфор устанавливаются условные цены, почти не соотносимые с мировыми. Там могут предложить тарелку, изготовленную в конце XIX века, определив ее, как начала XIX столетия. И, что интересно, в этом не будет большого обмана, так как отличить вещь 1820-х годов от сделанной в 1890-х годах не так просто. Беда еще и в том, что в отдельные периоды мейсенская мануфактура делала копии собственных же изделий и ставила на них неотличимые от оригинальных клейма. Поэтому клейма мейсенских изделий —не самый надежный советчик.
Узнаются же вещи по весу, по почерку художника, по стилю росписи, по качеству, цвету фарфора, по форме изделия и ряду других признаков. Но быть стопроцентно уверенным в точности определения времени изготовления отдельного мейсенского изделия можно только в том случае, если есть музейный аналог, имеющий датировку, соотнесенную с письменным источником.
