Как будущий коллекционер начинает с выбора темы, так начинающему инвестору предстоит сделать выбор между вложениями условно в антикварное искусство или в современное. На стороне антикварного — общепризнанные имена, сложившиеся критерии художественной ценности, объективный текущий уровень цен, прогнозируемая ценовая динамика, подкрепленная публичной статистикой аукционных продаж.
Кроме того, количество антикварных произведений искусства ограничено — больше их не становится, значит, ценовой тренд — только на повышение. И наконец, коллекционирование антиквариата означает принадлежность к элитному кругу увлечений.
В свою очередь коллекционеры современного искусства, по мнению Гари Татинцяна, выбирают 100%-ную подлинность произведений, возможность общения с автором, способность проявить прозорливость в текущий исторический период и окружить себя передовым искусством сегодняшнего дня. Марина Лошак добавляет, что у коллекционера и инвестора, вкладывающих деньги в современное искусство, есть исключительная историческая возможность выбирать самое лучшее, самое качественное. Ведь не секрет, что в антикварном мире лучшие вещи надолго осели в коллекциях или нашли свое место в музеях. Не случайно появление любого высококлассного произведения на торгах становится событием и вызывает битву за обладание им.
Все перечисленное можно назвать основными бизнес-факторами, мотивирующими инвесторов и коллекционеров к вложениям в современность. Все остальное относится хоть и к немаловажной, но все же к «романтической» части. Так, например, галеристы отмечают, что значительная часть их покупателей — это молодые энергичные люди, поколение Интернет, погруженные в новую медийную среду. По словам Татинцяна, в современном искусстве их привлекают динамика, новая визуальная часть, все непохожее на старое искусство.
Вернемся к основным мотивациям. Возникает резонный вопрос, как можно говорить о приобретении лучшего в современном искусстве, если его история находится в развитии: художники здравствуют, продолжают работать; появляются все новые произведения, и они могут оказаться лучше предыдущих? Галеристы на этот вопрос отвечают так: не «лучше — хуже», а просто это будут другие работы. К тому же опасаться перенасыщения рынка работами серьезных художников не стоит: галеристы и сами авторы стараются жестко лимитировать количество произведений на рынке.
Более того, нередко художник в процессе работы над произведением уже четко представляет себе кому, за какие деньги и на каких условиях распределения дохода между художником и галереей будет продана конкретная вещь. Татинцян приводит следующий пример: «Сегодня, я считаю, большой потенциал есть у Лизы Райтер (Lisa Ruyter). Для моей нью-йоркской групповой выставки «212» она предоставила свою работу. Мне вещь понравилась, я захотел ее купить. Но Лиза сказала, что работа — только для выставки и может быть продана такому-то коллекционеру, причем я за нее могу получить 40 %, а 60 % нужно будет отдать художнице. Она не подпишет сделанную работу до тех пор, пока не поймет, кому вещь уйдет, за какую цену, и не определится, хочет ли она видеть свое произведение в этих руках. И так работают многие большие художники. Они продают дешевле, чем аукционы, но придерживаются определенной дисциплины, преследуют определенные цели. Вот и у Лизы Райтер есть большой потенциал достичь цен в 100–200 тысяч, она их заслуживает больше, чем многие художники. Тем не менее сейчас цены на ее картины пока еще находятся в диапазоне 20–40 тысяч».
Не удивительно, что на работы целого ряда современных художников существует очередь, место в которой не всегда продается за деньги. Художнику и ответственному галеристу, оказывается, отнюдь не безразлично не только то, в какие руки попадет работа, но и ее дальнейшая судьба. Например, останется она в коллекции известного собирателя, в музее или будет тут же перепродана с аукциона. А с аукционами, как выясняется, у многих галеристов, специализирующихся на современном искусстве, давние счеты…
